«Родители сдали деньги на сборы. На вокзале узнали, что тренер потратил их на автокредит». История полузащитника ЦСКА Тикнизяна
Большое интервью Кузнеца с Наиром Тикнизяном.
— Твой первый тренер Александр Челпанов рассказывал Денису Романцову, что увидел тебя на уроке физкультуры в третьем классе. Третий класс — это уже 9 лет. До этого о футболе не задумывался?
— Тут есть интересный нюанс. К тому моменту я взял паузу в футболе, как бы забавно это ни звучало. Вообще начал играть довольно рано, но произошел инцидент, из-за которого я не занимался три месяца.
— Что за инцидент?
— Давай с самого начала расскажу, чтобы было понятно. Играл за скромную школу питерского «Факела». Оказался там после того, как родители привезли меня на тренировку, можно сказать, заставили, потому что боялся и не хотел в 6 лет играть всерьез. Привык просто гонять мяч во дворе с ребятами, там мне было комфортно. Но родители настояли, что нужно попробовать, и отвезли на тренировку 1996-го рождения (ребята на 3 года старше). У меня получалось, и тренер позвал за собой в школу посерьезнее — «Коломяги».
Не хочу называть фамилию тренера и как-то его афишировать, и сейчас станет понятно почему. Тогда «Коломяги» запланировали поездку на турнир в Сочи, и я не хочу прибедняться, но тогда у семьи были определенные трудности: по сути, родители отдали последние деньги на билет, чтобы отправить меня на этот турнир. А тот тренер взял деньги и потратил их на кредит на свою машину.
— Чего?
— Приезжаю на вокзал, а тренер говорит: «Извини, ты не едешь». Помню, как он разговаривал в стороне с моей мамой, и вдруг она начала на него орать. Естественно, послала его и правильно сделала. Тогда я прекратил играть в футбол на какое-то время, просто пинал мяч во дворе. Мне лет 8 было, ничего тогда не понял, но несколько лет спустя мама пересказала эту ситуацию.
— Жесть.
— Он собрал деньги со всех родителей и купил билеты всем детям, кроме меня. Объяснил это на вокзале тем, что «Наиру пока рано». Ну и рассказал о своей «сложной ситуации», обещал вернуть деньги. В итоге — ни денег, ни уважения.
На этом карьера вполне могла закончиться. Проблема была в том, что команды поблизости мне не подходили, а возить далеко родители не могли, они впахивали на работе. Очень повезло, что учился в одном классе школы с парнем по имени Кеша, который тоже играл в футбол. Он рассказал обо мне Александру Валерьевичу [Челпанову], и тот приехал на меня посмотреть. В итоге родители Кеши возили меня на тренировки больше года. Дико им благодарен. А когда перестали, то это делал уже тренер.
— Не было неловкости в команде? «Сын тренера», «любимчик» и вот это все.
— Очень хороший сплоченный коллектив. С первых дней понял, что это моя команда и мой тренер. Какие-то подколы были, но все понимали, что мне реально далеко добираться. Сложно в 9-10 лет отпускать ребенка одного через весь город. Я жил в Купчино, а наш тренер Александр Челпанов на Звездной. Это одна станция разницы, поэтому мы пересекались в метро и ехали 40 минут вместе, потом — шли пешком. Вспоминаю это с улыбкой, потому что по дороге постоянно обсуждали футбольные вещи. Спрашивал его о тренировках, матчах и так далее. Мы и сейчас с ним общаемся, могу попросить у него совет, у нас теплые отношения.
— Тебя звали в школу «Зенита» в 10 лет и несколько раз потом. Но ты уперся и хотел остаться в питерском «Локомотиве» — маленькой школе. Почему?
— В том не очень осознанном возрасте чувствовал, что переход в академию «Зенита» — лучшую в Питере и одну из лучших в России — будет ошибкой. Ни родители, ни тренеры не могли повлиять на мой выбор.
С одной стороны, хорошие условия, тренерский штаб. С другой, переход из команды, где ты — лидер, в команду, где таких как ты — десятки. Индивидуальность проявить сложнее. Плюс в тот момент академия «Зенита» пропагандировала голландскую систему, игра шла через контроль. Не говорю, что это плохо, но ребят загоняли в шаблоны, за которые они не могли выйти.
Без проблем, я мог перейти и хвастаться, что играю в лучшей команде Петербурга, но этим бы ничего не добился. Понимал, что будет лучше остаться в «Локо», продолжать работать и получить шанс переехать в одну из московских команд. Все-таки московский чемпионат — это совсем другая конкуренция. В Питере 2-3 команды рубятся, остальные — существуют. В Москве в этом смысле детский футбол на другом уровне.
— Твой первый тренер приводил твою цитату из разговора с мамой: «Если будешь уговаривать меня уходить из «Локомотива», вообще брошу футбол. Либо я все решаю, либо заканчиваю с футболом». Наиру лет десять было. Уже тогда он сам принимал решения».
— Это дословная цитата, реально так и было. На самом деле я человек со сложным характером: делаю как хочу. И это не всегда правильно. Но на тот момент мои родители не совсем понимали всей сути академии «Зенита», поэтому они периодически продолжали поддавливать меня: «Может, все-таки перейдешь?». В один момент сказал, что если будете меня уговаривать, то вообще перестану с вами советоваться. С того момента вопрос о «Зените» больше не стоял, родители доверились мне и поддерживали.
— 10-12 лет. Дети в этом возрасте обычно доверяют взрослым.
— Может, это кавказский нрав и сложный характер.
Реально удерживала команда, которая меня приняла, где стал лидером и почувствовал ответственность. Понимаю, что в 10 лет рано принимать такие решения, возможно, это даже прозвучит нелепо, но жизнь заставляла расти быстрее. На то были обстоятельства из личной жизни. Не говорю, что все было плохо, сложности есть у всех, но я не мог слишком долго играть в игрушки. Четко понимал, что мне нужно добиться своих целей, потому что хочу обеспечивать семью, чтобы мои близкие ни в чем не нуждались. Это главная мотивация.
— Если упростить, то ты хотел вырваться?
— Да, вырваться. Но футбол для меня никогда не был целью заработка. Никогда. Если футболист смотрит на него так, то заканчивает. Перестает получать удовольствие от игры и останавливается в развитии. Футбол — это мое любимое дело, которому я посвятил всю свою небольшую жизнь и готов посвятить еще столько же. Нужно любить свое дело, и тогда придут деньги, уважение людей и прочее.
— И все-таки быть ребенком 10 лет назад в Питере и не влюбиться в команду с Аршавиным, Данни, Кержаковым — это удивительно.
— Мне очень нравилась игра того «Зенита», было очень приятно за ними наблюдать. Отлично помню гол Данни в 2008-м в ворота «МЮ» в Суперкубке. Но я действительно не болел за «Зенит» несмотря на то, что я — петербуржец. Так бывает.
— В «Краснодар» почему не захотел идти?
— Мы отыграли чемпионат России за питерский «Локомотив», и после этого поступило три предложения — «Краснодар», ЦСКА и московский «Локомотив». «Локо» был под вопросом, потому что они хотели взять на просмотр без гарантий.
«Краснодар» настаивал, чтобы я приехал без родителей. Родители побоялись отпускать лететь одного в 14 лет.
В ЦСКА сказали, что можно приехать с мамой — без проблем.
— Обычно подростки не рвутся уезжать от дома — родители, друзья и так далее.
— Мы часто обсуждали мое развитие и будущее с тренером и сходились, что нужно пробовать в Москве. С его слов я понял, что в столице можно быстрее прогрессировать благодаря большой концентрации топовых клубов. У меня было желание оказаться внутри такого соперничества.
— Твой тренер со стороны кажется умным спецом, который делает свою работу очень хорошо.
— На мое удивление, он так и остался в маленьком «Локомотиве». «Маленький» — не значит плохой, просто констатация факта. Но он смог довести меня и нескольких ребят до определенного уровня. Благодаря его мудрости мне удалось попасть в ЦСКА, он мне реально очень помог.
— Как ты обживался в Москве?
— Очень сложно, потому что не смог с ходу найти общий язык с ребятами. Плюс я много болел, часто простужался из-за особенностей организма. Помню, как в 14 лет звонил маме в слезах и говорил, что хочу вернуться.
— Не очень сочетается с парнем, который в 10 лет сам принимал решения.
— Парадокс — да, но я оставался ребенком, и мне правда было тяжело. В Питере образовалась зона комфорта, а в Москве был первый шаг к самостоятельности. Давался он сложно. Но через полгода нашел общий язык с ребятами, поддерживал тренер [Евгений Варламов], и постепенно становилось лучше.
— У тебя в паспорте неправильное имя. Как так вышло?
— Мой отец говорит с большим акцентом, видимо, поэтому в роддоме его неправильно поняли. Либо он был настолько счастливым, что на радостях не смог правильно выговорить. Пожалуй, это самая правдивая версия — ее мне преподносила мама. Меня записали «Наяир» вместо «Наир». Папа говорил, что виноваты в роддоме, но версия мамы кажется более правдивой (смеется). Я так и не исправил в паспорте эту ошибку из-за постоянных перелетов.
— В школе ты учил немецкий, а не английский. Как так вышло?
— Учил — очень громкое слово, потому что нормально учиться не получалось. Поменял около 8 школ — это непросто. Плохо учился, трепал нервы учителям, всегда был на своей волне. Сейчас мне немного неловко, но в Питере уроки за меня иногда делала мама. Мой пример — плохой, так не должно быть, но я был искренне уверен, что хочу посвятить себя только футболу.
— Эволюция позиции. В школе питерского «Локо» ты все время был нападающим, в академии ЦСКА — левым вингером, теперь — латераль.
— Все так. Опыт игры в обороне у меня появился в молодежке. Это интересная история. У нас была игра против «Тоттенхэма» в юношеской Лиге УЕФА, и сломался основной правый защитник. Основного левого Александр Гришин перевел направо, а меня выпустил слева. Узнал об этом за 5 минут до выхода на разминку, на установке.
Пару дней с ними потренировался, это был мой дебютный матч. То есть только пришел из академии, вообще ничего не понимал и ходил испуганный, а Гришин поставил меня в основе на игру ЛЧ, которую показывали на «Матч ТВ». Дико благодарен Александру Сергеевичу, что поверил в меня. Тогда очень волновался, но мы выиграли. С того момента стал рассматриваться и левым защитником. По ходу молодежного первенства выходил на обоих флангах обороны, хотя оставался атакующим полузащитником.
— Ты говорил лично Марио Фернандесу, что в восторге от его профессионализма. В чем он заключается?
— В стабильности, не падает ниже определенного уровня. Его отношение к работе — это образец, Он в тренажерном зале стабильно за час до тренировки. Марио прекрасно знает свое тело, максимально качественно подводит себя к игре.
В матче с «Фейеноордом» он получил травму и, кажется, это вообще его первое мышечное повреждение.
— Думаю, это показатель, насколько сейчас сложный сезон для всех.
— Да, да, если даже Марио получил мышечное повреждение… Просто это футболист, с которого я беру пример в плане отношения.
— Марио не общается с медиа. Мы знаем о нем очень немного. Какой он человек?
— Если честно, я бы сам не общался со СМИ: в таком возрасте, как у меня, еще рановато рассказывать. Мне нужно тренироваться, играть и прогрессировать. В России, к сожалению, есть стереотип, что если молодой дает интервью, то он начинает примерять корону. Вижу, как реагируют люди на высказывания и предъявляют потом. Но есть контрактные обязательства перед клубом и спонсорами, и это часть работы.
Марио от всего этого абстрагировался, его единственная цель в России — играть в футбол. Он невероятно скромный и улыбчивый. С ним можно поболтать и посмеяться. Чувствуется, что у него очень теплая душа.
— В отличие от Вернблума, не так ли? Расскажи историю с первого сбора.
— Кампоамор, 2018-й. Мои первые сборы с основой. Было тяжело, потому что накрутил себя: «Это мой единственный шанс, надо себя показать». Выходил на тренировки на нервах, постоянно волновался и чего-то боялся. Думал: «Если плохо потренируюсь, то подведу маму, папу, тренера и так далее». Этот груз, который я нацепил сам на себя, реально давил.
На одной из тренировок мы играли в команде с Вернблумом. Я пару раз ошибся, а Понтус никогда не хочет проигрывать. Он злой как спортсмен, настоящий лидер. А тут его команда сгорела из-за молодого пацана.
Слышу после тренировки, как кто-то орет на английском. Не понимаю, что именно кричат, ведь знаю только базовые фразы, а звук становится все ближе и ближе. Поднимаю голову, а это, оказывается, Вернблум стоит в метре от меня и орет: «Ты самый плохой футболист, которого я видел. Иди работай в Ашан». И показывает на него (там рядом с отелем как раз). Мне все это потом переводчик пересказал.
Для меня, 18-летнего, это стало сильным ударом. Да, прошел определенную школу жизни, рано уехал от родителей, но такие слова от футболиста было тяжело воспринять. Началась депрессия, я еще больше себя накручивал. Это исключительно моя ошибка, виноват в этом только я. Опять же, история про зону комфорта. Вернблум заставил меня пройти через трудности и стать сильнее, сделать шаг вперед.
— Знаю, что ты мог перейти в «Уфу» в обмен на Кругового. Как все происходило?
— В основном, узнавал через СМИ. Обмен был действительно возможен, но Круг выбрал «Зенит». А «Уфа» меня не взяла, видимо, потому, что Круг остался там в аренде. Либо я им просто стал неинтересен. Деталей не знаю.
Потом, когда пересеклись с Даней с молодежной сборной, смеялись. Получается, во многом моя судьба в ЦСКА зависела от решения Данилы Кругового. Без понятия, как сложилась бы моя карьера, если бы он перешел, но в ЦСКА меня почти наверняка бы уже не было.
— Ты поблагодарил его?
— Ну как, два раза вкатился на тренировке сборной, чтобы он и оттуда уехал. Но не получилось (смеется).
— Но вскоре ты все равно ушел в аренду в Курск. Сам просился?
— Клуб не указывал на дверь, то есть мог остаться, но мне хотелось играть. Было тяжело, ведь я только тренировался и не помогал команде на поле. Тяжело смотреть со стороны и не принимать участие. Был готов уйти в любую команду ФНЛ, чтобы просто играть. Очень благодарен Курску, в котором в итоге провел совсем немного времени. 6 контрольных матчей + 2 официальных, и все. На самом деле, дополнительную уверенность это мне тоже придало.
— Была договорённость на новую аренду, уже в «Тамбов» в августе, но клуб решил оставить тебя и предложил новый контракт.
— Непростое лето, потому что я сидел на чемоданах и не знал, как все повернется. Мог оказаться в «Тамбове», в ФНЛ, мог остаться в ЦСКА. В итоге сложилось самым лучшим образом — остался, и Виктор Михалыч начал меня подпускать. Очень это ценю и понимаю, что нужно работать еще усерднее, чтобы играть еще больше.
— Сборная Армении по-прежнему активно зовет?
— Это так, есть большой интерес со стороны федерации, и мне очень неловко отказывать своей второй родине. Постоянно думаю об этом, ведь вижу поддержку армянских болельщиков в соцсетях, но пока я игрок молодежной сборной России. Не знаю, что будет завтра, но сейчас не могу принять решение в пользу Армении. В разгаре сезон, только закончился отбор на ЧЕ, впереди молодежный Евро, на который мне очень хочется попасть, поэтому принимать такое радикальное решение я пока не готов.
— Сборная и клубы в еврокубках в кризисе, результаты — плохие. Изнутри же нет ощущения, что все — тлен?
— Это действительно очень трудный момент, но нужно сплотиться и двигаться вперед. Надеюсь, нам удастся исправить ситуацию уже в ближайшее время. Мне совсем не кажется, что ситуация непоправимая, потому что в четырех играх группы Лиги Европы большую часть времени мы показывали хорошую игру. ЦСКА — очень амбициозная команда с мотивированными футболистами, поэтому точно не собирается опускать руки. Мы очень голодны до побед, и я верю, что можем набрать максимум в оставшихся играх до нового года.
— Чувствуешь усталость? Два матча в молодежной сборной, жесткий график ЦСКА, отсутствие предсезонки.
— Что концовка прошлого сезона, что текущий — очень сложные. Но ЦСКА 19 лет подряд играет в еврокубках, похожий график знаком команде. Фон усталости есть, но он не слишком сказывается, потому что все в одинаковых условиях. Лично я не чувствую никакой усталости, потому что играю не так много, как лидеры нашей команды. Ни в коем случае не выражаю недовольство, просто констатирую факт.
— Тебе наверняка помогает эмоциональный подъем: сыграл против «Спартака» в основе, вышел против «Зенита», попал с молодежкой на Евро.
— Конкретно в этом году убедился, насколько может быть непредсказуемой жизнь. В начале года начинал в аренде в курском «Авангарде», и вообще не мог представить, что в августе буду играть против «Зенита», а потом еще и сыграю в московском дерби в основе. В общем, жизнь может дарить крутые повороты, главное — работать, верить в себя и не опускать руки. Это был классный буст в плане эмоций и веры в себя, рад всему, что происходит, но это не повод останавливаться и думать, что все хорошо, что я чего-то добился. Это не так.
