Бывший тренер женской сборной России по биатлону Вольфганг Пихлер, работающий с командой Швеции и лишённый олимпийской аккредитации на Игры в Пхенчхане, высказал возмущение сложившейся ситуацией и сказал, что его мнение никто не спрашивал.
– Предполагали, что вас могут не пустить на Олимпиаду?
– Я ожидал нечто подобное. Но делать прогнозы в такой ситуации было бессмысленно. То, что я не смогу поехать на Олимпийские игры в Корее – не такая большая проблема для меня: я бывал уже на шести Олимпиадах. Но, конечно, для спортсменов и российских тренеров это очень обидная и неприятная ситуация. Считаю, что это неправильно.
– В каком суде можно оспорить решение МОК?
– Я думаю, что лично у меня просто нет шансов в борьбе с МОК. Проблема в том, что я не отстранён от работы, а только лишь не получу олимпийскую аккредитацию. Правом на выдачу аккредитаций обладает МОК.
– Готовы обратиться в гражданский суд?
– Это продлится так долго, что Олимпиада к тому времени пройдёт. В этом и заключается суть всей ситуации. А мне просто обидно, что всё так сложилось. По сути, мне не остаётся ничего другого, как принять ее и смириться. Конечно, я очень разочарован таким решением: его нельзя назвать демократичным. То же самое мы видим по отношению к российским спортсменам и тренерам, которые сейчас временно отстранены.
– Как отреагировали на ситуацию шведские спортсмены и руководители шведской федерации биатлона?
– Все мне верят. Все, с кем мы вместе работали, прекрасно знают, что я всегда был против любого допинга. Поэтому мне нечего бояться, и я спокойно рассказываю правду о том, как я работал с российской командой, как мы тренировались и старались добиться максимально возможных результатов нормальными спортивными методами без какого-либо допинга. То, что говорят у нас за спиной – это большая игра, которая развернулась в России, где уже никто толком не знает, во что верить. Я же со своей стороны и со стороны моей команды готов сказать, что мы хорошо и честно работали.
– Предложили ли вам помощь в федерации?
– Хочу вам сразу сказать, что никакой борьбы между шведским олимпийским комитетом и МОК нет. Также, как и нет никакой борьбы Пихлера против МОК. Я продолжаю тренировать шведскую команду в обычном порядке: федерация, спортсмены и шведский олимпийский комитет доверяют мне. С тем, что я не поеду на Олимпиаду, мы ничего поделать не можем. В суде у нас нет шансов. Ситуация отличается от той, которую я ожидал: думал, что меня отстранят от работы. Но ничего такого не случилось, мне просто не дают аккредитацию на поездку на Олимпиаду. А это большая разница.
– В чём причина такого решения?
– На данный момент я не обладаю никакой информацией.
– Насколько хорошо вы осведомлены о том, что происходит на слушаниях в МОК? Присутствовали ли сами, слушали записи, чьи-то рассказы, или просто читали новости?
– Я не знаю совершенно ничего. В этом и проблема. Я считаю, что такой ход событий противоречит демократии и является неподобающим. Но я могу сказать только одно: мы со всей российской командой всегда работали честно. Я также думаю, что далеко не всё, что сказал Родченков – правда. В этом вопросе я скептичен. На мой взгляд только 50 процентов его слов правдивы, а вторая половина – ложь. Но это лично моё мнение. А Родченков – преступник, в то время, как весь мир верит каждому его слову. Я не верю тому, что он сказал.
– Какое из обвинений звучит для вас наиболее фальшиво?
– Например, ситуация с Ольгой Зайцевой. Родченков заявил, что Зайцева в течение всего времени использовала ЭПО. При этом до прошлого года Ольга жила в Европе: в Бельгии, в Швейцарии, и она постоянно проходила контроль ВАДА. За то время никто ни разу ничего не нашёл и не выявил никаких даже мелких нарушений с её стороны. О допинге Зайцевой заявляет только Родченков. Я в это не верю! Ольга всё время была под контролем. Как же в таком случае ВАДА ничего за столько лет не нашло? Или оно допустило какие-то ошибки? У ВАДА было достаточно времени на проверку, но всё было в полном порядке. И когда Родченков говорит, будто Ольга всё время принимала допинг, я считаю, что он лжёт.
– А кроме Зайцевой?
– Я не знаю, что ещё случилось в Сочи. И этого не знает никто. Только российское правительство, которое предпочитает молчать, оставляя нас в этой ситуации без поддержки. Вероятно, они боятся, что их в итоге заставят за всё отвечать. Но проблема, опять же, в том, что никто не говорит правды, что на самом деле произошло и кто за всем этим стоит. Если же кто-то захочет рассказать о случившемся, то многие спортсмены, как и тренеры, будут находиться под защитой, и разговоры ни к чему не приведут.
– Виновные в предолимпийской дисквалификации Юрьевой и Старых до сих пор не названы. Что об этом думаете?
– Это уже совершенно другая история: там был допинг, который был найден в тестах спортсменок. В той ситуации, я считаю, действительно имело место применение запрещенных препаратов. И если бы Зайцева тогда входила в число подозреваемых, её бы тоже поймали. Если бы слова Родченкова были правдой, то за столько лет, что Зайцева прожила в Европе, её бы давно уже вычислили. Поэтому надо хорошо думать, ведь в этой истории так много пробелов. Информации нет, и многие верят словам Родченкова, а сколько правды в них – неизвестно.
– Вы говорили с Зайцевой лично?
– Мы с Ольгой постоянно находимся в контакте. Я верю Ольге, честно вам говорю.
– Вы по-прежнему уверены в чистоте всей женской российской команды в Сочи даже после всех наложенных санкций?
– Я могу сказать только о тех спортсменках, с которыми я работал: я верю Яне Романовой, Ольге Зайцевой, Екатерине Глазыриной и Екатерине Шумиловой. Мы с ними много и интенсивно тренировались. А остальное похоже на большую игру, где никто не знает, что произошло, и, возможно, сами спортсмены тоже ничего не знают. Правительство не раскрывает правду и вообще ничего не говорит. Допустим, я могу себе представить, что с пробами были проведены какие-то махинации, но, совершенно очевидно, что сами спортсмены не могли бы всё это сделать сами. И вопрос, кто и что сделал с ними, остаётся открытым. Отсюда и начинаются всякого рода спекуляции, как в ситуации с обвинениями в сторону Зайцевой.
– Почему из вашей команды в январе 2014 внезапно убрали Глазырину?
– Это совсем другая история. До этого у Глазыриной была небольшая травма, а в январе выпало очень много снега, и мы вместе с тренерским составом решили, что Шумилова при таких кондициях трассы будет смотреться на дистанции сильнее. Так что в этой ситуации я не вижу никаких намёков на допинговую историю.
– Учитывая всё происходящее, не жалеете, что согласились работать со сборной России?
– Нет, я ни дня не жалею о том, что работал с российской командой. Это было хорошее время. У нас была прекрасная атмосфера и дружная команда.
– Если получить аккредитацию на Олимпиаду вам всё-таки не удастся, поедете ли вы в Пхенчхан в качестве болельщика?
– Нет, я никуда не поеду. Я остаюсь дома.
– Насколько эта ситуация усложнила задачи ваших нынешних подопечных?
– Никаких проблем в шведской команде нет. Я полностью выстроил план и всё контролирую. Со спортсменами мы будем общаться через Skype. К тому же у меня есть три ассистента, которые помогают отслеживать повседневные моменты и находиться в постоянном контакте с командой. Сейчас я организую предолимпийский тренировочный сбор, который пройдёт в Эстерсунде, и прописываю для спортсменов планы. Работа идёт в нормальном режиме.
– От кого в сборной Швеции мы может ждать прорыва на Олимпийских играх?
– Сложно так сказать, но я думаю, что у нас есть шанс увидеть хорошее выступление Фредрика Линдстрёма. Не забывайте: я – главный тренер шведской сборной, так что работаю и с мужской, и с женской командами, и думаю, что у нас есть шансы в эстафетах. Я доволен всей мужской сборной, а у женщин выделил бы Анну Эберг. Надеюсь, что спортсмены подойдут к Олимпиаде в оптимальной форме, тогда мы посмотрим, что они сумеют показать. Нашей целью является олимпийская медаль, и мы приложим все усилия, чтобы достичь такого результата.
– Что Вы думаете о нынешней женской команде России? Есть ли у неё шансы на медали?
– Шансы есть всегда. Команда сейчас находится весьма в неплохом состоянии, несмотря на то, что о ней пишут. Юрлова в хорошей форме, посмотрим, что она сможет показать в Корее. Вопрос ещё, кстати, в том, кто из российских тренеров сможет поехать с командой в Пхенчхан. А это дополнительная проблема для сборной.
– Кстати, в команду вернулся Владимир Королькевич. Общаетесь с ним на этапах?
– Нет, мы не поддерживаем контакт.
– Вы сейчас ощущаете на себе давление из-за происходящего?
– Совершенно нет. Я разочарован решением МОК, но это моя личная ситуация. Всё очень запутано, но с точки зрения демократии, я представляю, что мне хотя бы должны были задать какие-то вопросы, поговорить со мной.
– А почему вы сами не свяжитесь с МОК, чтобы прояснить ситуацию?
– И чей номер мне набирать? Я что, должен Томасу Баху позвонить? Это всё не так просто. К тому же прошёл всего один день, мне нужно подождать и посмотреть, что будет дальше. Когда человек обращается в суд, разбирательства идут годы. Но я больше всего надеюсь, что история однажды прояснится и спортсмены будут оправданы.
– Есть ли шанс, что с российских спортсменов снимут все обвинения?
– Я думаю, что у них есть шанс выиграть дело. Надеюсь, что Михаил Прохоров поддержит спортсменов. Я считаю, что они были отстранены несправедливо. Мои биатлонисты выступили в Сочи не очень успешно: не всё получалось по трассе, скорости были невысокими. Всё это прекрасно видно, если посмотреть на статистику. Например, Романова стреляла дважды «на ноль», и заняла 19-е место в спринте: хреновый был бы допинг с таким темпом! В общем, вы понимаете: о каком допинге может идти речь, когда показанные результаты спортсменов были на тот момент пределом их скоростной мощности?
